Выбрать страницу

Родился я в г. Уфе  26 ноября 1941 года. Это было время битвы за Москву во время 2-й мировой войны. Я, конечно, этого не знал – мал был. Жили мы с родителями на ул. Фрунзе д. 51. Сейчас уже нет этого дома, нет и улицы с таким названием – переименовали.

Женя, 12 лет (1953 год)

 

На ул. Фрунзе нам довелось пожить в двух напротив стоящих домах. Наша семья жила на первом этаже в 2-х комнатной квартире. На втором этаже находилась контора под названием Башкирское Гидрометеобюро. Наш отец был начальником этого бюро, которое занималось предсказанием погоды.

Уфа в годы моего детства являлась провинциальным городом, застроенной преимущественно одно-, двухэтажными домами. Улицы были замощены булыжниками, водопровода в домах не было, воду приносили из колонок, стоявших на улице, в домах было печное отопление. Дома от улицы были загорожены высокими заборами в целях безопасности. Наш дом не был исключением. Двор нашего дома со всех сторон был окружен заборами, т.к. с одной стороны, двор граничил с обкомом партии, а с другой стороны с домом, где жила местная высокопоставленная номенклатура, в частности прокурор республики.

Во дворе были сараи, в которых во время войны и после держали скот (коровы, свиньи, куры) и хранили топливо для обогрева – дрова и уголь (бурый или каменный).

Уфа, 1950-е годы

 

В доме было печное отопление, а туалет во дворе – будка над ямой. Из удобств — во дворе был летний душ с теплой водой, нагреваемой солнцем. Наш дом запечатлен на фото, где мы с Сашей стоим во дворе, а на улице уже весна, поэтому мы раздеты.

Женя, Саша март 1954 г. ул. Фрунзе, 51

 

Отец, будучи крестьянином по натуре, выгородил во дворе палисадник, в котором росли кусты смородины, малины и несколько яблонь. В начале наших посадок Юра запечатлел нас с отцом и Сашей.

Уфа, ул. Фрунзе, 51. Около первого цветения яблони

Слева – направо: Женя, Отец, Саша, 1947 год

 

Зимой мы ходили в баню, но это отдельный разговор. Не знаю почему, но в баню мы ходили вдвоем с отцом, а после бани заходили в буфет, где отец брал себе 100 грамм, а мне стакан ситро. Был случай, мы выходим из бани, и я говорю отцу «Зайдем в буфет?» и характерно щелкнул по горлу. Ему это очень понравилось, и после этого он знакомым рассказывал, как он меня приучает ходить в буфет.  

Окружение во дворе было самое разнообразное – жили русские и татары. И никогда на национальной почве не возникало никаких конфликтов.

Вахмянинская баня, Уфа, между 1930-50 годами

 

За хулиганский поступок по отношению к одному мальчику татарину я был сильно бит отцом один раз в жизни. Во дворе жила женщина татарка дворничиха. Жила она с сыном, который был младше меня и немного отставал в развитии. Я уже учился в начальной школе и в друзьях у меня ходили различные ребята, не все отличавшиеся примерным поведением. И вот этому мальчику я обманом засунул в рот лягушку, что его сильно напугало. Он пожаловался матери, а та моему отцу. Вот отец мне и всыпал по первое число, чтобы это не повторялось больше.

Из светлых воспоминаний детства это конечно чтение самой разной приключенческой и серьезной литературы.

Я себе зрение к 9-му классу испортил, потому что читал непрерывно – дома, в библиотеке, в школе, где выбиралась свободная минута.

Хобби

 

 Зимой в выходные дни, если не шел на каток, или кататься на лыжах, у меня было любимое занятие – шел в городскую библиотеку и там с утра до вечера читал, так что уже буквы двоились. А вечером после ужина ложился спать, а кровать стояла рядом с печкой, книжку брал под одеяло и от света печки читал.

Послевоенная Уфа была наводнена самыми разными людьми, в том числе были пленные немцы, которые работали на стройках и многие из них были рас конвоированные. Один из них регулярно заходил к нам во двор, и мама давала ему что-то из еды.

Были беглые. На наших глазах одного из таких разыскиваемых на наших глазах случайно застрелил участковый. Гнался участковый за молодым человеком по улице с целью проверить документы, а тот, скрываясь, забежал к нам во двор, к нашему дому, а там высоченный забор с колючей проволокой наверху. Милиционер с испугу трясущейся рукой нажал на курок и попал точно в рот человеку и наповал.

Кинотеатр «Победа», г. Уфа, 1948-1949гг

 

Первые 4 года своей жизни я не помню, не было ничего примечательного. А в 4,5 года произошло событие, которое запомнил на всю жизнь. Отец взял меня с собой в г. Свердловск. Летели мы туда на маленьком самолете через Уральские горы. Вид гор и облаков под нами произвел на меня ошеломляющее впечатление – было очень красиво. Много было в жизни впечатлений, но таких ярких моментов наберется, наверное, 2-3 десятка.

Остановились мы у родителей моей мамы. Жили они в однокомнатной квартире около завода Уралмаш. На этом заводе конструктором работал мамин брат Николай Антонович. Кроме дедушки, бабушки, дяди Николая, жила в этой квартире еще одна женщина, Раиса. В квартире повернуться было некуда, но нас разместили. Фамилия дедушки и бабушки были Обвинцевы. Они, как и родители моего отца, были репрессированными крестьянами, которых во время коллективизации вынудили уехать из своего родного села, оставив все нажитое добро – дом, скотину, утварь и пр. Главное они, как и родители моего отца потеряли свою малую Родину, а в большом городе оказались никому не нужны. Родилась моя мать в селе Дуван, в горной части Башкирии. Село примечательно только тем, что 80-е годы прошлого столетия там снимался фильм «Тени исчезают в полдень» по одноименному роману Анатолия Иванова. Добраться наземным транспортом до этого села весьма затруднительно. Известные артисты, игравшие в этом фильме, рассказывали, что летали в это село на кукурузнике – легкомоторном самолете.

Самолет АН-2 («Кукурузник»)

 

У Обвинцевых в селе Дуван была сельская лавка, из-за которой их и раскулачили. Все отобрали и выгнали из села. Дед, как я помню по рассказам мамы, в Свердловске зарабатывал тем, что торговал нитками около завода. Была еще одна встреча у меня Николай Антоновичем. Когда я уже женился (1967 год) и жил в Москве на ул. Преображенская, 5/7, он к нам заезжал и ночевал перед поездкой на юг.

В 1974 г. У нас с Таней родился второй сын – Саша. В это время наша соседка с дочерью по коммуналке, проживающая в 5-ти метровой комнате, получила квартиру и выехала из своей комнаты. Наша семья на тот момент состояла из 5-ти человек, и мы получили эту 5-ти метровую комнату. С этих пор эта комната еще служила в качестве гостевой.

Таня

 

Остался от Николая Антоновича еще один след – после своей смерти он оставил небольшую сумму денег, которая достались моей маме – Лидии Антоновне. Получив деньги, отец и мать решили эту сумму разделить в равных частях и отдать их своим троим детям. Моя доля составила 1000 руб. – большая сумма по тем временам. Средняя зарплата в то время составляла 120-150 руб. Произошло это в конце 70-х годов. Как раз я получил квартиру в м/р Чертаново, мебели у нас не было и на эту сумму с небольшим добавлением мы купили чешский мебельный гарнитур — стенка, который до сих пор стоит в нашей квартире, теперь уже на Шумкина, 5. Процесс покупки мебели заслуживает отдельного рассказа. Семидесятые годы прошлого столетия, как и все годы советской власти известны таким понятием как дефицит. Дефицит был во всем, включая продовольствие, жилье, мебель, книги и пр. ходовым было понятие «достать».

Чешский мебельный гарнитур

 

После получения квартиры в Чертаново нам с Таней и Сашей пришлось въехать в эту квартиру, а Зинаида Михайловна с Антоном остались на Преображенке. Антон учился в 1-й школе в Сокольниках, переводить его в школу в Чертаново не имело смысла.

Жить в Чертаново было не очень комфортно – далеко от места работы. Работал я тогда на ул. Жданова (Рожденственка), ближайшее метро Кузнецкий Мост. Дорога на работу у меня занимала более часа времени (автобус, метро), работа начиналась 7 час 30 мин. утра.

Наша молодая семья – Таня, Саша, Антон и Женя (1975 год)

 

Переехав в Чертаново у нас из мебели не было ничего. Вот тут мы занялись обустройством новой квартиры. Кухонный гарнитур купили без очереди в мебельном магазине. Спальный гарнитур купили в результате многомесячной очереди в мебельном магазине на Ленинском проспекте, куда Таня ездила регулярно отмечаться. А покупка жилого гарнитура была просто удачей. Приехали мы в магазин с Таней незадолго перед Новым годом встать на очередь для покупки гарнитура. С собой у нас была открытка с домашним адресом. Открытки магазин не принимает, очередь стоит уже целый год. Подходим к кабинету директора магазина, дверь открыта. Робко стучим – «можно?». Молодой мужчина директор спрашивает – «Что у вас?». Мы закрываем за собой входную дверь. Он нам говорит «оставьте открытой». Мы отвечаем, что хотели бы оставить открытку на покупку гарнитура, но у нас не принимают. Он говорит «оставьте открытку». Через месяц мы получаем открытку на получение гарнитура, которым пользуемся до сих пор. Вот тут нам и пригодилась та тысяча рублей, которые по наследству нам досталась от Николая Антоновича, светлая ему память.     

Очередь

 

Из детства у меня сохранилось еще несколько воспоминаний – все время хотелось есть и особенно хотелось молока. Во время войны и, да и после войны, некоторое время даже в крупных городах, а Уфа была достаточно крупным городом, жителей заставляли держать крупный скот, а все молоко сдавать. Мы дети, а нас было три брата, молока дома не видали, хотя мама три раза в день доила корову. Но все молоко нужно было сдавать на централизованный пункт, что она и делала. 

И вот как то, когда моих братьев не было дома, мама дала мне маленькую чашку молока, которую я ел с черным хлебом. Я набил хлебом полный рот и медленно запивал молоком. В это время пришел мой старший брат Юра, увидал мое пиршество и сказал «ешь, не давись, у тебя никто не отнимет». Пройдет несколько лет. Я подрос, ходил уже в школу, летом меня родители отправляли на несколько месяцев в Дему – железнодорожная станция под Уфой. Там в доме барачного типа жили мои дедушка (Алексей Евгеньевич) и бабушка (Мария Васильевна) – родители моего отца. Они были потомственными крестьянами и, живя в железнодорожном поселке, держали корову. Мои родители в это время в Уфе уже корову не держали. Вот у бабушки с дедушкой я молоком и отпился. Корова была очень дойная. Как этого это получалось у дедушки с бабушкой, я не знаю, в свое время таким вопросом не задавался. Удобства (туалет) у дедушки с бабушкой были на улице – туалет типа сортир. Жили мы все трое в одной комнате. Здесь же была русская печь, на которой бабушка готовила вкусную еду.

Русская печь

 

Дед – Алексей Евгеньевич (Евготович) в моем теперешнем понимании был идеальным дедушкой. Он работал фельдшером на медпункте. Кроме работы у него была страсть – летняя рыбалка. На рыбалку мы с ним ходили в два места – на р. Белую и на озеро. Накануне мы с ним шли копать червей. На окраине поселка Дема была большая куча перепревшего навоза, в которой жили красные червяки, которые мы собирали. На следующее утро в 4 часа утра дед меня будил – «вставай Женя». Спать хотелось дико. Тем не менее, вставал, одевался и мы с ним по холодку шли на р. Белая. Шли час до реки. Приходили, разворачивали удочки и ждали поклевки. Возвращались всегда с рыбой. Рыбки были не большие, но дед получал колоссальное удовольствие от процесса ловли. У меня осталось в памяти один отрицательный штришок – как мне не хотелось рано утром в 4 часа вставать, хотелось спать.

Река Белая (Агидель) — жемчужина Башкирии

 

Мой дед был очень интересный человек, ему пришлось много чего испытать. Достаточно сказать, что он был участником двух войн – первой мировой войны 1914-1918 гг., и был участником гражданской войны 1918-1920 гг., где воевал на стороне красных. О многом мы с ним говорили, однако ни разу от него я не слышал про раскулачивание, как они все потеряли в селе.

Будучи человеком, очень любознательным, он интересовался новыми достижениями науки и техники. Помню, я уже учился в институте, приехал летом на каникулы в Уфу и поехал навестить дедушку в Дему. Он в это время жил в однокомнатной квартире, которую ему дали уже после смерти бабушки. Он жил с другой женщиной. Не знаю, регистрировал ли он с ней брак, или у них был гражданский брак, дело это не меняет, для меня он оставался любимым дедом. Дед уже сильно болел, из квартиры почти не выходил. Он очень интересно со мной побеседовал, поинтересовался, что такое кибернетика. Не простой был человек. Умер дед в 1966 г. на 79 году жизни. Мой отец писал, что во время коллективизации семья деда была вынуждена сбежать из села Ново-Константиновка, чтобы избежать насильственного выселения в степи Казахстана или на рудники Воркуты, куда высылали раскулаченных.

Было еще одно интересное занятие летом, когда я жил в Деме, велосипед. Велосипед был взрослый, деда, на котором он начал кататься уже в преклонных годах, когда начались проблемы с дыханием из-за его пристрастия к курению. Пока дед был на работе, я катался на этом велосипеде. До сидения не доставал, т.ч. просовывал ногу между верхней перекладиной и большой шестерней и в таком наклонном состоянии крутил педали. Так мы гонялись наперегонки с ребятами.

Кибернетика в СССР, 1960-е годы

 

В Деме жил мой двоюродный брат Игорь, старший сын Ольги Алексеевны и Александра Васильевича Журавлевых. Ольга Алексеевна моя родная тетя, младшая сестра отца. Родители Игоря работали учителями в Демской железнодорожной школе. Тетя Оля была мягкой, умной женщиной. Александр Васильевич болел туберкулезом. Он немного курил, немного выпивал, покашливал, хорошо играл на различных музыкальных инструментах – мандолине, гитаре, аккордеоне.

Лапта

 

Аккордеон ему подарил средний брат моего отца – Леонид Алексеевич, который воевал и дошел до Германии, откуда и привез аккордеон. С Игорем мы гуляли, играли в лапту, футбол, ходили купаться.

Мандолина

Аккордеон

Была у нас с ним одна тайная забава. Александр Васильевич (дядя Саша) на кухне на столе в своей квартире держал четвертинку водки, к которой прикладывался. Мы с Игорем усекли, что там водка и решили ее попробовать. Налили себе по 10-20 грамм, выпили, а чтобы нас не застукали, в бутылку добавили простой воды до прежнего уровня. Дядя Саша это понял, но нам ничего не сказал. И только через много лет, когда я уже учился в институте, он как-то мне об этом сказал, что ему пришлось пить водку, разведенную водой. Игорь был младше меня на полгода, он родился в 1942 г. Со здоровьем у него были проблемы, и он рано 42-летним ушел из жизни. После окончания школы Игорь поехал получать высшее образование в г. Свердловск (Екатеринбург), где женился, у него родилось две дочери, которые живут в г. Екатеринбурге.

Двоюродные браться Женя (с кошкой) и Игорь. Накануне окончания школы

 

У Журавлевых была еще сестра Женя, которая младше меня почти на 10 лет. Сейчас она живет в Уфе, замужем, двое детей.

Женя Журавлева в возрасте 2-х лет, 1958 год

 

Из детских воспоминаний у меня осталось, как я учился плавать. Никто меня не учил плавать, ни отец, ни братья. Учился плавать самостоятельно. У дедушки был небольшой огород, где он сажал картошку. Огород был на берегу небольшого пруда, которых около Демы достаточно много. Мы с дедушкой после его работы ходили туда полоть и окучивать картошку. Дни летом стояли жаркие, от работы становились потные и я решил искупаться в пруду. Зашел в пруд подальше, бреду по дну и вдруг чувствую, что дна нет. Видимо попал в какую-то ямку на дне. Оборачиваюсь к берегу, хочу крикнуть и иду ко дну. От дна отталкиваюсь ногами, всплываю на поверхность, гребу руками и опять иду ко дну. Так прыжками добрался до берега, регулярно погружаясь в воду и выныривая из нее. Дедушке ничего не сказал, что тонул, а то бы он задал мне трепака. Прошло несколько дней, и наша демская компания отправилась на другие пруды купаться, жара стояла страшная, температура воздуха была за +30 градусов. Пришли мы на пруды, а там плавают старые шпалы. Поселок железнодорожный, там старые шпалы валяются по всей территории. Зашел в воду, схватился за одну шпалу и поплыл с ней на глубину. Кто-то из мальчишек постарше схватил эту шпалу за другой конец и как крутанет ее вокруг оси. Шпала у меня вырвалась из рук, ударила по голове, и я пошел на дно. Вынырнул, схватился за шпалу, а другой конец опять крутанули, и я опять пошел на дно. Как добрался до берега, не помню, но нахлебался воды сильно. Потом стал понемногу плавать, научился держаться на воде более уверенно на р. Белая.

Мое летнее пребывание в Деме достаточно быстро закончилось, когда пошел в школу, т.к. бабушка Мария Васильевна сильно заболела. Ее мучило высокое давление. Мне приходилось из Уфы возить ей пиявки, которые она ставила за уши, тем самым снимая давление.

Однако в 1957 году бабушка умерла. Осталась фотография, как отец, Саша и я стоим на ее могилке. Снимал нас Юра.

Похороны бабушки Марии Васильевны Кравченко